«В землє деньги огрібаєт, в воскресенье водку пйот»

Развлечения в рабочих поселениях Донбасса и Приднепровья имперской эпохи.

Заводские и шахтерские поселения были важной составляющей индустриального капитализма, став одним из его символов. Такие поселения в разное время и при разных условиях возникали в разных частях мира, но логика их развития была тождественна. Речь идет об управлении поселениями со стороны администраций градообразующих предприятий, корпоративный контроль над промышленной и жилыми частями поселений, корпоративный патернализм, доминирование одной индустрии, соподчиненность градостроительных планов и социального развития поселений производственным потребностям и тому подобное.

Всем заводским и шахтерским поселением присуща и выделяет их среди других типов поселенческих сообществ зависимость большей части их населения от містотвірного предприятия. Степень зависимости был разный, но он охватывал все аспекты жизни – экономические, политические, культурные, эмоциональные.

Рабочий фольклор, а за ним и историки рабочих, создали очень мрачный образ заводских и шахтерских поселений как места тяжелого труда, истощения природных и человеческих ресурсов, социальных конфликтов и политического угнетения. В едва ли не самой известной шахтерской песни «Шестнадцать тон», что ее спопуляризував американский певец Теннесси Форд в 1950-е, шахтеру указано на беспросветность его жизни: «Ты выдал шестнадцать тонн угля, и что получил за это? / Стал старше на один день и глубже погряз в долгах!». Подобным образом типичный день вуглекопа представлял и донецкий шахтерский фольклор (Риковська рудник): «В шахте работал сегодня не мало, / я Вылез грязный как бес. / Брюхо свое набивал чем попало, / Спать я на койку залез»[1].

Действительно, после рабочего дня, домашних хлопот и сна в рабочих и работниц оставалось совсем мало свободного времени. В рабочие дни подавляющее большинство активной части жизни рабочих происходила на предприятии. Однако даже в рабочих тяжелой промышленности, которые работали на полной занятости, в году было примерно 100 нерабочих дней. Как они проводили это время? В этой статье говорится о рекреационную структуру, создаваемую містотвірними предприятиями, а также о развлечениях рабочих тяжелой промышленности. Текст основывается на анализе трех примеров, рассмотренных в региональном контексте.

Донбасские примеры представлены Юзовкой, которую основали в 1869 г. Новороссийское общество каменноугольного, железоделательного и рельсового производств и Горловкой, которую учредило Южнорусское каменноугольное общество 1868-1869 г. Приднепровье представлено заводским поселением при Днепровском заводе, которое учредило 1887 г. Южнорусское Днепровское металлургическое общество. Все три предприятия некоторое время были крупнейшие в Российской империи в своей области.

Сочетание современной промышленности на основе новейших научных достижений с крайне примитивным, однообразным видом жилой части – типичная черта заводских и шахтерских поселений. В своих воспоминаниях современники часто жаловались на монотонные ландшафты и скучную жизнь в этих поселениях.

В тему: Сталинские бараки

Клуб, кино, библиотека: очаги культурного отдыха

Особенности рекреационной инфраструктуры заводских и шахтерских поселений преимущественно определяла их социальная структура и кадровая политика градообразующих предприятий. На ранних стадиях развития поселений в них в основном проживали молодые мужчины, для которых шинки становились едва ли не единственными развлекательными заведениями. Впоследствии многие предприятия начали привлекать к труду семейных рабочих, в результате чего поло-возрастная структура поселений стала более сбалансированной. Чтобы привлечь как можно больше семейных рабочих, в поселениях открывали заведения, ориентированные на семейный досуг, потребность в которых в то же время обусловливало рост доли женщин и детей. Важным был также имиджевый фактор: ряд градообразующих предприятий стремились создавать позитивный, социально ориентированный образ среди своих работников и широкой общественности.

Сначала градообразующие предприятия развивали рекреационную инфраструктуру как средство борьбы со скукой, потом начали использовать ее, чтобы творить досуга работников и служащих. В частности, читальные залы или спортивные клубы представители администрации рассматривали как альтернативу шинкам, антидот против пьянства[2]. Культурные и спортивные клубы имели скорее ассимилировать вновь прибывших рабочих, а массовые спортивные соревнования становились одним из способов создания корпоративного духа. Развивая рекреационную инфраструктуру, компании могли влиять на досуг работников, а следовательно, контролировать их не только на территории предприятия, но и за его пределами в нерабочее время.

В Юзовке рекреационные заведения сначала охватывали лишь британцев: Новороссийское общество построило для них английский клуб, в котором проходили любительские театральные представления, танцевальные вечера, иногда показывали кинофильмы, а сами британцы создали спортивные кружки по гольфу, бильярду, теннису и футболу[3].

Британские жители Юзовки развлекались отдельно от местных жителей. Они катались на лошадях и санях, охотились, устраивали пикники, играли в бильярд или гольф. Важным центром культурной жизни юзовской элиты стал дом Юзів, где устраивали музыкальные представления, на которые приглашали профессиональных музыкантов[4].

В 1890-е гг в поселении начали возникать рекреационные заведения, которыми пользовались также русские рабочие и их семьи. В Юзовском театре выступали местные любительские кружки или приглашенные артисты. 1907 г. предприятие построило дополнительно летний театр на 2 тыс. зрителей, назвав его «Аудитория»[5]. Здесь происходили репетиции российских и украинских драматических кружков, хоровые концерты и выступления иностранных артистов. Также был создан любительский оркестр во главе с профессиональным дирижером, который получал от завода заработную плату. Летом каждую субботу оркестр играл на открытой эстраде для всех жителей Юзовки[6]. Кроме завода, музыкально-драматические кружки были созданы и на других предприятиях Новороссийского общества, однако всюду их организовали представители администрации[7].

В конце XIX века. в Юзовке открыли цирк и кинотеатры; до 1917 г. в поселении было пять постоянных кинотеатров[8]. Кроме того, в начале ХХ века. в Юзовке работало несколько клубов, библиотека, чайные и тому подобное[9]. Государственная комиссия под председательством Александра Штофа, что изучала положение рабочих Донбасса 1900 г., отмечала, что юзівські чайные были открыты в «прекрасных просторных чистых залах с хорошей мебелью, но рабочие навещали их нечасто»[10]. Кроме Новороссийского общества, в начале ХХ века. чайные открыли и другие градообразующие предприятия Донбасса и Приднепровья: они видели в этих рекреационных учреждениях альтернативу шинкам.

Морально сомнительные развлечения, что их предлагал отель своим постояльцам, 1916. описал в своем рассказе «Отель Великобритания» Константин Паустовский. Отель в этом рассказе писатель называет «вонючим логовом».

Заводское поселение при Днепровском заводе предлагало рабочим, пожалуй, самую развитую развлекательную инфраструктуру среди всех промышленных предприятий Донбасса и Приднепровья. Для администрации и служащих Днепровского завода предприятие построило инженерный клуб, красивое здание площадью 746 м2 с электрическим освещением, паровым отоплением и искусственной вентиляцией. Клуб имел большой зал с вестибюлем, хорами, сценой и оркестровой ямой, театральные гардеробной, гостиную с верандой и лестницей, ведущей в сад. В саду стояли гимнастические снаряды, были площадка для игры в лаун-теннис, беседки и эстрада с будкой для оркестра. В клубе инженеры и служащие устраивали концерты и танцевальные вечера, играли в шахматы и шашки, играли в теннис, катались на лодках по Днепру летом, а на коньках зимой[11]. Кроме того, в здании администрации завода открыли библиотеку для служащих Днепровского общества[12].

Примерно 250 работников Днепровского завода участвовали в кружке гребли. Для них предприятие построило двухэтажный яхт-клуб, который имел прихожую, комнату для швейцара, столовую с буфетом, комнату для библиотеки, большую танцевальную залу и кухню. На втором этаже яхт-клуба были два бильярдных зала и комната прислуги[13].

Инженерный клуб и яхт-клуб были элитарными заведениями для представителей администрации и служащих; для широкого круга компания построила народную аудиторию со зрительным залом на 500 человек, чайным залом и библиотекой с читальным залом. Дом народной аудитории был оборудован паровым отоплением, искусственной вентиляцией и электрическим освещением. В этой аудитории проходили спектакли местного любительского театрального кружка или труп, что приезжали с гастролями; в доме аудитории была также чайная и библиотека. Аудитория граничила с парком для прогулок, где летом можно было послушать выступления заводского оркестра. В течение 1912-1914 гг в поселении открыли четыре кинотеатра[14].

При финансовой поддержке предприятия был организован заводской оркестр, который развлекал публику игрой дважды-трижды в неделю в инженерном клубе, дважды в неделю в народной аудитории и раз в неделю в яхт-клубе. На содержание оркестра компания ежегодно тратила примерно 14 000 руб.[15]

Культурно-рекреационная инфраструктура, созданная Южнорусском обществом, была куда скромнее, чем проекты Новороссийского и Днепровского обществ. 1890 г. Южнорусское общество построило в Горловке клуб-театр, где собирались служащие, чтобы поиграть в бильярд или посетить буфет, выступали гостевые артисты, проходили самодеятельные спектакли, проводили вечера отдыха. Современник Николай Кроликов вспоминает спектакли украинской театральной труппы, в частности пьесу под названием «Крути, та не перекручуй»[16]. 1895. предприятие открыло при Корсунской копи библиотека с фондом в 600 книг[17]. Кроме того, администрация открыла публичный парк площадью 0,4 км2 (40 дес.), в котором местная публика гуляла и устраивала пикники[18]. 1914. в Горловке возник частный клуб-кинотеатр «Банакер» на 300 мест[19].

Публичные парки были оборудованы в ряде рабочих поселений, в частности Горловке, Юзовке, поселении при Днепровском заводе. В хорошую погоду жители в этих парках гуляли, устраивали пикники, танцевали и тому подобное. Аран Залман, который родился в Юзовке 1899 г., вспоминал свои детские и юношеские впечатления от посещения Юзовского публичного сада:

«Мы были маленькие, и нам было достаточно отогнуть две дощечки, чтобы успешно вползти на территорию сада. По темным аллеям мы подошли к освещенной танцевальной площадки. На нем под звуки музыки духового оркестра пожарной команды танцевали многочисленные пары отдыхающих. Мы, маленькие местечковые мальчишки, вглядывались и вглядывались в этот новый для нас мир. Этот мир был прекрасно одет, вежлив и сяйний, танцевал и праздновал. Допоздна мы проводили время в этом освещенном чуде»[20].

Другим популярным местом отдыха жителей рабочих поселений были ставки и реки. Современник Евгений Гаршин писал о Юзовский ставок: «Население в восторге от этой новинки среди степной жары и заводской атмосферы, раскаленной огнем доменных печей, поэтому на пруд собирается множество тех, кто купается»[21]. Летом в прудах купались, катались на лодках, ловили рыбу, а зимой катались на коньках.

Упомянутые здесь очаги отпускной инфраструктуры и соответствующих форм досуга составляют положительный пример: Горловка, Юзовка и поселение при Днепровском заводе, в отличие от других заводских и шахтерских поселений, много чего предлагали своим жителям. Жители остальных рабочих поселений имели меньше культурно-развлекательных заведений. 1900 г. на 17 южнорусских доменных заводов приходилось всего девять библиотек, три библиотеки, два театральные кружки, три оркестра. Семь из 17 предприятий устроили в своих поселениях публичные парки[22]. 1910 г. с 23 металлургических предприятий библиотеки для своих рабочих устроили девять, театральные кружки – три[23]. Из 50 крупнейших рудников Донецкого бассейна театральные кружки были при четырех, библиотеки – при трех, спортивные клубы – при четырех, оркестры – при трех, а кинотеатры при двух предприятиях[24]. Следовательно, рекреационная инфраструктура была неравномерно развитая в различных поселениях. Много рабочих поселений, особенно при небольших угольных предприятиях, не предлагали своим жителям ничего, кроме церкви и ветчина.

Однако даже внутри одного поселения разные категории населения имели неодинаковый доступ к рекреационных объектов. Участниками многих культурных и спортивных клубов могли быть только представители администрации и служащие, а другие клубы устанавливали членские взносы, что их не могли оплатить неквалифицированные рабочие. Поэтому даже самые культурные и спортивные организации привлекали не больше чем несколько десятков членов, лишь изредка их численность достигала нескольких сотен человек[25], а следовательно, они охватывали лишь небольшую часть жителей рабочих городов.

Во многих средних и мелких шахтерских поселениях развлекательной инфраструктуры вообще не было, поэтому в свободное время нечего было делать даже управителям предприятий. Горный инженер Александр Фенин описывает жизнь в шахтерском поселении при Макеевской шахты (середина 1890-х гг.) как «скучное» и «муторное». Управляющие и служащие развлекались тем, что ходили друг к другу в гости, где играли в карты и пили водку[26]. Специфическую культурную атмосферу заводских и шахтерских поселений, вызванную нищетой рекреационной инфраструктуры, хорошо охарактеризовал генеральный бельгийский консул в Харькове Станислас Бойе (1910 г.):

«В Донбассе нет настоящих городов. В маленьких городах нет тех черт, которые мы неизменно ассоциируем с городом… нет публики, которая медленно прогуливается, поскольку нет “променадов” для прогулок, нет парков или памятников! Нет мощеных улиц… почти нет, какой то инфраструктуры для удовлетворения артистических, музыкальных или литературных потребностей. Кроме этого, там, где расположены крупные предприятия, такие как “Руссо-Бельж” и “Днепровское”, нет ни одного театра. Единственная возможность – это стать членом одного из многих клубов, организованных этими крупными предприятиями для своих сотрудников…. Кафе как универсальные места для встреч на западе и как оживленные ячейки для деловых контактов между людьми или просто для отдыха, что является своеобразной опорой нашего общества… в Донбассе отсутствуют»[27].

Жизнь в заводских и шахтерских поселениях было такое скучное, что их жители порой ходили на железнодорожную станцию встречать поезда – это была хоть какая-то событие в монотонном ритме жизни шахтерского поселения. Прогулки на железнодорожную станцию вспоминают жители Горловки, Дебальцево и других поселений[28].

Представители компаний осознавали, что развитие рекреационной инфраструктуры положительно влияет на привлечение семейных рабочих, однако, в отличие от инвестиций в новое оборудование, не дает мгновенного экономического эффекта. Поэтому многие промышленники в условиях дефицита капитала тратили средства на культурный досуг по остаточному принципу. Развитую инфраструктуру могли себе позволить только крупные компании, средние и мелкие обычно выбирали более простые решения.

Факторами, которые сдерживали развитие развлекательной инфраструктуры, были не только нехватка средств или нежелание акционеров тратить деньги на культурные и развлекательные объекты, но и вмешательства государства. Местная власть подозрительно относилась к культурно-просветительских организаций рабочих, видя в них потенциальные политические рабочие организации. В частности, до середины 1890-х гг. в заводских и шахтерских поселениях были запрещены публичные народные чтения с туманными картинками[29], которые можно было организовать только в столичных, губернских или уездных городах.

Поэтому Съезда горнопромышленников пришлось специально ходатайствовать перед правительством о получении такого разрешения для промышленных поселений[30]. Подозрительность правительства к рабочим культурных организаций была небезосновательная. Горный инженер Александр Терпигорев вспоминает, что организованы как чисто развлекательные народные чтения и репетиции драматического кружка при Сулинском заводе впоследствии начали использовать социалисты, чтобы пропагандировать революционные идеи, поэтому на требование полиции владельцы предприятия закрыли эти народные чтения после четырех месяцев их работы[31].

Социальную инфраструктуру проектировали по функциональным принципом: она предусматривала работу и отдых, чтобы восстановить силы для работы. Специальных мест, где жители рабочих поселений могли самоорганизовываться и самовыражаться (их социолог Рей Ольденбург называет «третьими местами»[32]), почти не было[33]. Школы, читальни и другие культурно-образовательные заведения создавали как каркас для заранее определенных действий, в частности потребления информации. Церковь – главное место самоорганизации и самоопределения в селе – в промышленных городах была скомпрометирована экономической зависимостью от містотвірного предприятия, поэтому ее воспринимали как конформистскую организацию. Большинство культурно-просветительных кружков заводских и шахтерских поселений были расположены в корпоративных помещениях и часто имели в своем руководящем составе служащих градообразующих предприятий. Собственно, в пределах рабочих поселений почти не было нефункційних и не контролируемых містотвірним предприятием публичных мест.

Парки, кабаки, бордели: массовые рабочие развлечения

Достаточно свободными от корпоративного контроля оставались публичные парки и ветчины, в некоторых поселениях функцию публичного пространства играл рынок. В источниках находим свидетельства о том, что люди собирались просто на улице, однако в таких местах можно было разве что бездельничать или болтать. Если жильцы должны самоорганизоваться для чего-то значимого, им приходилось искать места, где не было корпоративного контроля. В частности, собрание рабочих и политических организаций происходили или на частных квартирах кого-то из участников этих организаций, или за пределами рабочего поселения.

В условиях недостаточно развитой развлекательной инфраструктуры в заводских и шахтерских поселениях, самым популярным видом досугом их жителей было безделья и общения с товарищами, поэтому часто рабочие ходили друг к другу в гости. Общаясь, жители заводских и шахтерских поселений делились новостями и слухами, играли в азартные игры, ближе знакомились друг с другом[34]. Общались преимущественно дома, в кабаках или общественных местах. Писатель Викентий Вересаев в начале 1890-х гг. изобразил, как проводили воскресный день горняки Юзовского района:

«Шахтеры заходят друг к другу в гости и вяло разговаривают, играют в орлянку и карты (с расплатой после платные); надоест – укладываются спать и спят без просыпу весь день. Скука неимоверная: вместо отдыха – вялая дремота. Работают всю неделю, чтобы дождаться воскресенья, и пронудьгувати ее, ожидая начало работы»[35].

Общаясь с товарищами, часто потреблявших алкоголь. Г. Селиванов, управляющий Голубовской копи, так описал обычный нерабочий день шахтеров: в воскресенье или праздничный день рабочие шли в церковь, а оттуда – в кабак, где и проводили большую часть дня. После этого нередко и дальше пьянствовали дома. Рабочие ходили в гости к землякам, «из казармы в казарму, там их угощали стаканом водки, вина или пива. Так рабочий «даже вопреки желанию» напивался[36].

Часто на досуге мужчины посещали публичные дома. О них упоминал в докладе на Первом съезде горнозаводских, фабричных и копальневих врачей 1903 г. врач Юзовского завода Оскар Вегнер[37]. О притоны в Каменском писали местные газеты[38]. В общем про «разврат» и «жриц любви» в рабочих поселениях нередки упоминания современников[39].

Чрезмерное потребление алкоголя не было явлением, типичным только для рабочих. Скорее это была важная часть социальных практик на селе, где, по словам Антона Чехова, «водку трескаются неистово»[40]. Частое потребление алкоголя было типично и для социальной элиты заводских и шахтерских поселений[41], однако именно пьянство рабочих и шахтеров становилось особым объектом критики публицистов и политиков. Разоблачение рабочего пьянства было частью «просветительского» точки зрения на рабочих и становилось дополнительным аргументом в критике государственных и общественных институтов[42]. Современники осуждали рабочую традицию чрезмерно потреблять алкоголь, но относились к этому явлению с пониманием – мол, иначе нельзя выдержать ежедневного физического напряжения.

В тему: Коммунист Гиенэф: «Путешествие в ад — в СССР»

Алкоголь был неотъемлемой частью жизни рабочего завода и особенно вуглекопа. Кабаки стали главным местом досуга и социализации мужчин, которые шли туда пообщаться с товарищами, высказать друг другу моральную поддержку, а также скрыться от семейных неурядиц или хозяйственных проблем. К алкоголю прибегали, надеясь улучшить настроение, снизить психическую напряженность, избавиться от усталости, моральной неудовлетворенности, уйти от реальности с ее бесконечными заботами и переживаниями. В некоторых обстоятельствах пьянка становилась формой нонконформистского жеста, механизмом повседневного сопротивления. В брошюре, опубликованной Екатеринославской губернской земской управой 1915 г., чтобы убедить читателей в пользе запрета продажи алкоголя, автор почти поэтично описывал пьянство, которое: «…давало людям определенную “встряску”, некое возвышение. Оно способствовало их сближению, хотя бы временном, раскрытию души в пивной или трактире под общий гомон и звуки “машины” или граммофона. Оно украшало однообразные трудовые будни и тяжелая семейная жизнь (часто в нездоровых жилищных условиях) своим ненормальным характером человеческого сближения и душевного подъема»[43].

Чрезмерное потребление алкоголя вызывало высокий уровень насилия. Г. Селиванов, управляющий Голубовской рудника в 1890-х гг., писал, что «длительная пьянка заканчивается групповой дракой, остановить которое никак не можно. Ни уговоры, ни угрозы не помогают, пока не будут бить друг друга вволю». Он отмечал, что драки между рабочими часто заканчивались разбитой головой, сломанными ребрами, не говоря уже о том, что в казармах не оставалось целых окон и дверей». По мнению Г. Селиванова, такие драки вызывала преимущественно скука, потому что «больше смотреть не на что»[44]. Впрочем, кулачные драки были типичным явлением для традиционных сообществ, распространенным в российском селе, ведь у них проверяли физическую пригодность бойцов и затем ранжировали всех мужчин сообщества за силой и ловкостью.

Современники вспоминали, что домашнее насилие было привычным явлением. Вот типичный пример воспоминаний современника о насилии со стороны отчима: «[Отчим] начал пить, пропивать все им заработанное, приходил домой постоянно пьяный и всегда буянил <…> Появление отчима ожидалось всегда со страхом, в доме воцарялась мертвая тишина, мы дети, как-то инстинктивно понимали, что при появлении отчима нам нужно было куда-то спрятаться; при малейшем нарушении тишины мы подвергалось со стороны отчима побоям, он выгонял нас из дома и мы вынуждены были ютиться некоторое время у соседей»[45].

Анализ бюджетных данных свидетельствует, что современники вполне правомерно считали пьянку социальной проблемой, тесно связанной с материальным уровнем жизни населения. Опрос 574 рабочих Киева 1912 г. указало на большую зависимость уровня потребления алкоголя от жилищных условий: что хуже были жилищные условия рабочего, тем больше он употреблял алкоголя. В частности, данные опроса показали, что рабочие, которые снимали часть комнаты, пили гораздо больше тех, кто жил в наемных квартирах; меньше всего, в сравнении с этими двумя категориями, пили те рабочие, которые имели собственные квартиры или дома[46]. Показания очевидцев, разбирались в быту рабочих Донбасса, подтверждают зависимость потребления алкоголя от бытовых условий. Горный инженер Емельян Колодуб, наблюдая жизнь шахтеров Грушевских рудников в начале ХХ в., обратил внимание на то, что особенно трудно воздерживаться от пьянства холостым рабочим, которые жили в казармах:

«Собственности и денег при себе в казарме иметь нельзя, ведь в любой казарме всегда есть товарищи, которые все пропили и которые, не имея ничего своего, свободно пользуются чужим. Пьянство ежедневное, непрерывное. Зарплата еженедельная, деньги хранить негде, а водка есть всегда»[47].

В самой рабочей сообществе алкоголь, с одной стороны, понимали как разрушительное зло, о чем свидетельствуют многочисленные фольклорные тексты, которые передают нищенское состояние рабочего-пьяницу, страдания жен и детей. Бывали случаи, когда рабочие инициировали закрытие кабаков. Например, в апреле 1914. рабочие доменного цеха Днепровского завода присоединились к заявлению с востока. Каменское о закрытии питейных заведений в поселении[48]. С другой стороны, для шахтерского субкультуры типичная также некоторая бравада, хвастовство способностью много пить, много пропивать – то, что они сами называли «бесшабашностью»[49].

Промышленники однозначно рассматривали пьянство рабочих как одну из крупнейших социальных недостатков и производственных проблем. Они отмечали, что чрезмерное употребление алкоголя снижало работоспособность рабочих, влекло прогулы, повышало уровень насилия в семье и во время трудовых конфликтов, подрывало здоровье рабочих[50]. Запои приводили к прогулам и становились причиной штрафования рабочих. Половина всех штрафов, которые заплатили рабочие предприятий обрабатывающей промышленности Екатеринославской губернии в течение 1901-1915 гг., вызванные прогулами[51].

В 1890-е гг были системные попытки уменьшить и упорядочить употребление алкоголя в заводских и шахтерских поселениях. Съезды горнопромышленников Юга России, крупнейшей региональной представительной организации предпринимателей, периодически обсуждали проблему пьянства рабочих и неоднократно обращались к правительственным учреждениям с предложением ввести ограничения на продажу алкоголя на территориях вокруг промышленных предприятий[52]. После Юзовского холерного бунта 1892 г., который сопровождался особенно высоким уровнем насилия, екатеринославский губернатор Владимир Шліппе издал постановление, что устанавливала государственную монополию на продажу алкоголя в трех уездах губернии, где были сконцентрированы шахтерские поселения. Постановление позволяла только государственные питейные заведения, удаленные от шахт не менее чем на два километра, и ограничивала продажу алкоголя с 12:00 до 16:00 часов. Кабаки должны быть закрыты во время праздников и в течение трех дней после выплаты заработной платы[53].

Результаты ограничения продажи алкоголя были неоднозначные. Ограничения не касались соседней территории Области Войска Донского, поэтому в рабочих Юзовского района не возникало проблем найти сколько угодно питья в любое время. Более того, по свидетельствам чиновника Министерства финансов Граціанського, в местностях, где питейные заведения были закрыты, «вследствие хождения рабочих в отдаленные заведения увеличились случаи прогула рабочих дней; кроме того, прошлогодняя зима была суровая, поэтому бывали случаи замерзания рабочих по дороге назад». В самой Юзовке, после того как 1892 г. легальная продажа спиртных напитков сильно сократился, расцвела нелегальная торговля алкоголем[54].

Многочисленные примеры неудач с запретом продажи алкоголя в других заводских и шахтерских поселениях разных частей мира свидетельствуют, что тотальным запретом проблему решить было невозможно. Запрещены на территории поселения, питейные заведения процветали за его пределами[55].

Спорт: здоровый досуг

Понимая, что только запретительными мерами проблему решить нельзя, предприниматели и представители местной власти поощряли рабочих к альтернативных, здоровых форм досуга. Они объясняли жителям вреде чрезмерного потребления алкоголя[56] и пропагандировали альтернативные места досуга, в частности читальни, чайные, спортивные клубы и тому подобное. Эти меры имели ограниченный успех[57].

Спорт на Донбасс и Приднепровье принесли иностранцы. Британцы, которые жили в Юзовке, играли в теннис, футбол, гольф и бильярд, катались на велосипедах; позднее большинство этих видов спорта переняла и местное сообщество. В конце XIX века. в Юзовке начали устраивать массовые спортивные соревнования, которые имели развлекательный характер. Например, все желающие могли попробовать свои силы в беге наперегонки с ложкой во рту, в которой лежало яйцо. 1897 г. в Юзовке провели первенство по легкой атлетике: бега и различных игр[58].

1900 г. горный инженер Валериан Данчич создал первую на Донбассе секцию по тяжелой атлетике и борьбе, посещать которую могли все желающие[59]. В. Данчич также инициировал строительство циклотрона для велосипедных соревнований и создание Юзовского велосипедно-атлетического общества. Юзовская велосипедная секция была ориентирована на средний и высший социальные слои, ведь участие в ней предполагала достаточно высокий членский взнос и наличие собственного велосипеда. В начале ХХ века. в Юзовке возник ряд независимых от містотвірного предприятия рабочих спортивных организаций, в частности «универсальный кружок», который действовал в течение 1906-1907 гг. Примерно тридцать его членов занимались борьбой, тяжелой атлетикой, гимнастикой и футболом[60].

1911 г. британские служащие инициировали создание Юзовского спортивного общества, что имело целью содействие развитию и распространению спорта и укреплению здоровья. Для этого общество организовывало чтения и лекции о пользе спорта и устраивало спортивные игры, гимнастические упражнения, публичные спортивные соревнования[61]. Численность членов общества возросло с 52 человек на момент создания до 200 человек 1915 г. Того же 1911 г. группа служащих главной конторы Новороссийского общества создала спортивное общество «Метеор», члены которого играли в футбол. Позже общество стало культивировать зимние виды спорта, в частности ковзанярство[62].

С 1915 г. в Юзовке действовало общество «Сокол», которое возглавила жена главного управителя заводов и рудников Новороссийского общества Любовь Свіцина. Примерно 80 участников общества занимались гимнастикой и футболом. Кроме укрепления здоровья, общество «Сокол» мало идеологическая задача – воспитывать всех своих участников в духе панславизма[63].

Особое место среди различных видов спорта на Донбассе занимал футбол. Сначала футбольные команды формировали по национальному принципу: англичане или бельгийцы против местных жителей. Впоследствии начали практиковать принцип, что указывал на производственные подразделения предприятий: заводские цеха или шахты формировали смешанные команды[64]. В начале ХХ века. начинают проводить матчи между командами Юзовки, Краматорска, Славянска, Алчевска[65].

* * *

Длительный рабочий день и домашняя работа почти не оставляли рабочим свободного времени в будни, однако рабочие имели примерно 100 выходных и праздничных дней для досуга. Самым популярным было обычное безделья и общения с товарищами, которое часто сопровождалось совместным потреблением алкоголя. Практики совместной попойки имели ряд социальных функций: эмоциональную, коммуникативную, регуляторную, интегративную и тому подобное. Чрезмерное потребление алкоголя было распространенной и острой проблемой; тесно связанные с ней и другие социальные проблемы – проституция и преступность. Пьянка влекла прогулы, нарушения трудовой дисциплины, подрывала здоровье рабочих и в целом приводило к снижению производительности.

В тему: Что такое «сталинизм» — 12 тезисов

Чтобы отвадить рабочих от пьянки и посещения публичных домов, предприятия поощряли рабочих до позитивных видов досуга, как чтение, посещение театральных спектаклей, спортивных игр. Юзовка, поселение при Днепровском заводе и несколько других крупных поселений предлагали своим жителям довольно развитую рекреационную инфраструктуру. Остальные поселений имели крайне ограниченный спектр заведений культурного досуга. Клуб-театр, библиотека-читальня и публичный парк были тем максимумом, на который могли рассчитывать жители большинства шахтерских городов Донбасса. Много рабочих поселений, особенно при небольших угольных предприятиях, не предлагали своим жителям ничего, кроме церкви и ветчина, то даже представители местной экономической элиты характеризовали тамошнюю жизнь как «скучное» и «муторное».

Эта статья является адаптированным фрагментом книги Владимира Куликова «Предприятия и общество в заводских и шахтерских поселках Донбасса и Приднепровья в 1870-1917 гг.» (Харьков, 2019).Публикуется с разрешения Автора. Все права защищены. Любое воспроизведение текста (полностью или частично) возможно только с согласия Автора и Редакции сайта “Украина Модерна”. ©Владимир Куликов.

В заголовке использована цитата из песни донецких шахтеров нач. ХХ ст. Две следующие строки песни: «Вон в воскресенье водку пьет / В понедельник женщину бьет». (Белецкая В. Ю. Шахтерские песни. Этнографический вестник. 1927. № 5. С. 55).

________________________

Источники иллюстраций к статье:

Рис. 1. Ivanitsky A. M. 35 feuilles volantes qui devaient être insérées dans un ouvrage (album photographique ?), publié entre 1875 и 1914, traitant de l’industrie houillère dans le bassin du Donbass (Muséum National D’histoire Naturelle)

Рис. 2. Glamorgan Archives, HRA/D381/4/22.

Рис. 3. Glamorgan Archives, HRA/D381/4/23.

Рис. 6. Описание Днепровского завода… С. 35.

Рис. 8. Glamorgan Archives, HRA/D381/4/16.

Рис. 9. Степкин В. Базарная история Донецка.

Рис. 10. Ivanitsky A. M. 35 feuilles…

Рис. 11. Лященко Ы. Ы. Жилищный вопрос на горнопромышленных предприятиях Донецкого бассейна и данные обследования жилищ рабочих Общества Южно-русской каменноугольной промышленности. Труды Южно-Русского областного съезда по борьбе с холерой в Екатеринославе 26 марта – 4 апреля 1911 г. Т. 2. Екатеринослав, 1911. Вклейка между. 174-175.

Рис. 12. Федя А. Цветная Юзовка.

Рис. 13. Glamorgan Archives, HRA-DNMW44-62.

Рис. 14. Музей истории города Краматорск. Сайт Центра городской истории

_________________________

[1] Пясковский А. В. Коллективная пролетарская поэзия (песни Донбасса). Москва, 1927. С. 97.

[2] Труды VII Съезда горнопромышленников Юга России, бывшего в городе Харькове c 10 по 27 нояб. 1882 г. Харьков, 1882. С. 155.

[3] Сборник статистических сведений по Екатеринославской губернии. Т. 2: Бахмутский уезд. Екатеринослав, 1886. С. 236; Edwards S. Hughesovka: a Welsh Enterprise in Imperial Russia: an Account of John Hughes of Merthyr Tydfil, His New Russia Company, and the Town, Works and Collieries which He Established in the Ukraine. Cardiff, 1992. P. 54.

[4] Memoir by Annie Gwen Jones. Glamorgan Archives (Cardiff). HRA/DX409/12/3-4.

[5] Новороссийское общество: Юзовка, Екатеринославской губернии. Юзовка, 1919. С. 42.

[6] Извлечения из отчетов Новороссийского об-ва. РГИА. Ф. 1498. Оп. 1. Д. 12. Л. 14.

[7] Екатеринославский адрес-календарь на 1916 год. Екатеринослав, 1916. С. 323-324.

[8] Гаршин Е. М. Отчет о поездке на Юзовский завод и попутные заметки о техническом образовании в Донецком каменноугольном районе. Санкт-Петербург, 1892. С. 8; Города России в 1910 году. Санкт-Петербург, 1914. С. 630-631; Линднер Г. Предприниматели и город в Украине: 1860-1914 гг. Индустриализация и социальная коммуникация на Юге Российской империи. Киев ; Донецк, 2008. С. 344.

[9] Прийменко А. Ы. Легальные организации рабочих Юга России в период империализма (1895 г. – февраль 1917 г.). Киев ; Донецк, 1977. С. 139. Библиотеку открыло Общество взаимопомощи приказчиков 1907 г. Библиотека давала посетителям доступ к газет и журналов, книг из социальных наук и тому подобное.

[10] Рапорт и дневник комиссии под председательством А. А. Штофа. РГИА. Ф. 37. Оп. 58. Д. 299. Л. 98.

[11] Описание Днепровского завода Южно-русского Днепровского металлургического общества / Н. А. Брониковский и др. Варшава, 1908. С. 34.

[12] Описание Днепровского завода… С. 33, 38; Рапорт и дневник комиссии под председательством А. А. Штофа. РГИА. Ф. 37. Оп. 58. Д. 299. Л. 95.

[13] Описание Днепровского завода… С. 34-35.

[14] Чабан Н. П. Путешествия по старым Каменским : документальное издание. Днепропетровск, 2004. C. 12.

[15] Описание Днепровского завода… С. 37.

[16] Кроликов Н. А. Моя жизнь. Ч. 1-2 (1939-1940 гг.). История Горловки в документах и материалах. Горловка, 2008. Ч. 1. С. 59-60.

[17] Общество южно-русской каменноугольной промышленности: [Проспект]. Славянск, 1896. С. 8-9; Павлик Ы. С. Горловка. Историко-экономический очерк. Донецк, 1971. C. 19.

[18] Кроликов Н. А. Моя жизнь… С. 61.

[19] Павлик Ы. С. Горловка… С. 19.

[20] Цит. за: Иващенко А. В. История еврейской общины Донецка. Донецк, 2014. C. 22.

[21] Гаршин Е. М. Отчет о поездке на Юзовский завод… С. 5.

[22] Дитмар Н. Ф. Железная промышленность Южной России в 1910 году. Харьков, 1911. С. 14.

[23] Железная промышленность Южной России. 1910 г. С. 84.

[24] По Екатерининской железной дороге. Вып. 2 / ред. А. Н. Лисовский. Екатеринослав, 1912. С. 37-295.

[25] Например, все спортивные общества Новороссийского общества 1915 г. насчитывали примерно 280 членов. См.: Friedgut T. H. Iuzovka and Revolution, Vol. 1: Life and Work in russia’s Donbass, 1869-1924. Princeton, 1994. P. 181.

[26] Фенин А. Ы. Воспоминания инженера… С. 62.

[27] Цит. за: Петерс В. Сталь в степи… С. 43.

[28] Кроликов Н. А. Моя жизнь… С. 60; Петерс В. Сталь в степи. Киев, 2010. С. 43.

[29] «Туманными картинками» называли изображения, которые получали с помощью проекционного или «волшебного» фонаря. Сами картинки рисовали или воспроизводили фотографическим способом на стеклянных пластинах.

[30] Гаршин Е. М. Отчет о поездке на Юзовский завод… С. 12.

[31] Терпигорев А. М. Воспоминания горного инженера. Москва, 1956. С. 76-77.

[32] Ольденбург R. The great good place: Café, coffee shops, community centers, beauty parlors, general stores, bars, hangouts, and how they get you through the day. Trowbridge, 1989.

[33] Спасибо Ирине Склокіній за то, что обратила мое внимание на этот аспект развлекательной инфраструктуры заводских и шахтерских мест.

[34] Страницы истории заводов: пробные главы / Н. Потапчик и др. Харьков, 1934. С. 136.

[35] Вересаев В. В. Шахтеры-мужики. Юз и Юзовка. Донецк, 2000. С. 264.

[36] Селиванов Г. Жилища для рабочих. Горно-заводский листок. 1892. № 12. С. 1294-1295.

[37] Первый съезд горнозаводских, фабричных и рудничных врачей Екатеринославской губернии 20-24 августа 1903 года. Екатеринослав, 1903. С. 67.

[38] Тайные кабаки и притоны (c. Каменское). Южная Заря. 1912. 22 февраля.

[39] Рысс П. Я. Углекопы. Вестник фабричного законодательства и профессиональной гигиены. Санкт-Петербург, 1905. № 3. C. 142; Вересаев В. В. Невенчанная губерния. Юз и Юзовка. Донецк, 2000. С. 275; Паустовский К. Гостиница Великобритания. Юз и Юзовка. Донецк, 2000. С. 308.

[40] Чехов А. П. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. Т. 7. Письма, июнь 1897 – декабрь 1898. Москва, 1979. С. 17-18.

[41] Фенин А. Ы. Воспоминания инженера. К истории общественного и хозяйственного развития России (1883-1906 гг.). Прага, 1938. С. 60.

[42] Труд, истощение и успех: промышленные моногорода Донбасса. Львов, 2018. C. 140.

[43] Екатеринославская деревня после закрытия виноторговли. Екатеринослав, 1915. С. 53.

[44] Селиванов Г. Жилища для рабочих … С. 1295.

[45] Н Горняк. А. Жизнь одного углекопа: автобиогр. очерк. Харьков, 1902. С. 6.

[46] Гинзбург А. М. [Наумов Г.] Бюджеты рабочих города Киева. Киев, 1914. С. 285.

[47] Колодуб Е. К. Труд и жизнь горнорабочих на Грушевских антрацитных рудниках. Москва, 1905. С. 43-44.

[48] Борьба с пьянством [о закрытии питейных заведений в сек. Каменском]. Приднепровский край. 1914 г., 2 апреля.

[49] Труд, истощение и успех… C. 141.

[50] См. нарекания Дж. Юза на пьянку рабочих в переписке с Министром государственных имуществ: Об устройстве Новороссийском обществом завода. РГИА. Ф. 37. Оп. 53. Д. 746. Л. 238.

[51] Свод отчетов фабричных инспекторов за 1901 г. С. 157; за 1902 г. С. 155; за 1903 г. С. 163; за 1904 г. С. 167; за 1905 г. С. 87; за 1906 г. С. 87; за 1907 г. С. 91; за 1908 г. С. 147; за 1909 г. С. 147; за 1910 г. С. 285; за 1911 г. С. 227; за 1912 г. С. 229; за 1913 г. С. 235; за 1914 г. С. 207.

[52] Труды VII Съезда горнопромышленников… С. 158.

[53] Мат-лы по истории Юзовского завода. ГАРФ. Ф. 7952. Оп. 6. Д. 119. Л. 94.

[54] Об обращении Юзовки в безуездный город. РГИА. Ф. 1287. Оп. 38. Раздел 1897 г. Д. 3439. Л. 99, 111.

[55] См. Куликов В. А. Корпоративные города: определение, характерные черты, историческая судьба. Укр. ист. журн. 2017. № 1. С. 57.

[56] в Конце XIX века. получила распространение литература, которая пропагандировала трезвый образ жизни. См. например: Соболевский А. В. Основы трезвости. С.-Петербург, 1898.

[57] Накануне Первой мировой войны во многих заводских и шахтерских поселениях возникают общества трезвости. Юзовское общество трезвости провозгласило своей задачей «борьбу с пьянством и утверждение трезвости». Почетным председателем общества стал директор Юзовского завода Адам Свіцин. Деятельность членов общества была сведена преимущественно к лекций и бесед в воскресные и праздничные дни и другие формы агитации за трезвый образ жизни

[58] Бабешко А., Бабешко А. Старый-старый футбол Донецкого края. Донецк, 2014. С. 18.

[59] Гальченко А. М. Спортивно-гимнастический движение в Досоветской Юзовке. Слобожанский научно-спортивный вестник. 2010. № 3. С. 154.

[60] Юз и Юзовка / У. А. Гайдук и др. Донецк, 2000. С. 58-60.

[61] Устав Юзовского спортивного общества 1911 г. Юз и Юзовка. Донецк, 2000. С. 66.

[62] Гальченко А. М. Спортивно-гимнастический движение… С. 154.

[63] Там же. С. 155.

[64] Там же.

[65] Бабешко А. Старый-старый футбол… С. 19

Автор: Владимир Куликов – кандидат исторических наук, доцент, приглашенный профессор Центрально-Европейского и Украинского католического университетов. Член Европейской ассоциации историков бизнеса (EBHA.org) и Инициативы по экономической истории Украинского католического университета. В 2018-19 г. – получил исследовательский грант от Научного Общества им. Шевченко в США. Сфера научных интересов: экономическая и бизнесовая история Восточной Европы, история заводских и шахтерских поселений (company towns), индустриальная культурное наследие;

Опубликовано в издании Украина модерна