Человек может плеваться ядовитой слюной, как змея, при наличии подходящих экологических условий -ученые Окинавского института |


«Эволюция человека может дойти до той стадии, когда в какой-то момент в отдаленном будущем наша слюна может стать ядовитой, как у змеи, утверждают учёные», — передает Daily Mail. «Исследователи Окинавского института науки и технологий (на фото) занялись поиском генов, которые действуют вместе и взаимодействуют с ядом у змей-гадюк. Они обнаружили, что генетическая основа, необходимая для появления орального яда, присутствует как у рептилий, так и у млекопитающих,

что позволяет предположить, что люди могут эволюционировать и приобрести ядовитую слюну, — говорится в статье. — Исследование также предоставляет первое конкретное свидетельство лежащей в основе молекулярной связи между ядовитыми железами змей и слюнными железами млекопитающих».

(…) «Яды — это смесь белков, которые животные используют в качестве оружия, чтобы обездвижить и убить добычу, а также для самообороны, — говорит первый автор исследования Агниш Баруа. — Что интересно в яде, так это то, что он возник у очень многих различных животных: у медуз, пауков, скорпионов, змей и даже у некоторых млекопитающих. Хотя эти животные развили разные способы доставки яда, оральная система, когда яд впрыскивается через укус — одна из самых распространенных».

(…) «Многие из токсинов, которые в настоящее время обнаруживаются в яде, были инкорпорированы в организм уже после того, как была создана система перорального яда, — указывает Баруа. — Нам нужно было посмотреть на гены, которые присутствовали до появления яда, гены, которые сделали возможным появление систем яда».

«Поэтому команда искала гены, которые работают вместе и глубоко взаимодействуют с генами яда, изучая яд тайваньской змеи хабу. Исследователи идентифицировали около 3 тыс. таких «взаимодействующих» генов (…)».

(…) «Затем исследователи изучили геномы других существ в животном мире, включая млекопитающих, таких как собаки, шимпанзе и люди, и обнаружили, что у них есть свои собственные версии этих генов. Когда команда учёных исследовала ткани слюнных желез у млекопитающих, она обнаружила, что эти гены имеют паттерн активности, аналогичный тому, который наблюдается в змеиных ядовитых железах. Поэтому учёные считают, что слюнные железы млекопитающих и ядовитые железы змей имеют общее древнее функциональное ядро, которое сохранялось с тех пор, как две линии разделились сотни миллионов лет назад», — подчеркивается в статье.

«Многие учёные интуитивно считали, что это так, но это первое серьёзное доказательство теории о том, что ядовитые железы произошли от ранних слюнных желез, — отмечает Баруа. — И в то время как змеи (…) затем инкорпорировали в свой яд много разных токсинов и увеличили количество генов, участвующих в производстве яда, млекопитающие, такие как землеройки, производят более простой яд, который имеет большое сходство со слюной».

«Кажущаяся легкость, с которой функция слюнных желез может быть видоизменена на ядовитую, поразительна, поясняет он, добавляя, что это может означать, что учёные начнут смотреть на других млекопитающих через новую, тревожную призму».

«В 1980-х годах проводились эксперименты, которые показали, что самцы мышей вырабатывают в слюне соединения, которые являются высокотоксичными при введении их крысам», — рассказывает Баруа.

«Если в определенных экологических условиях мыши, которые вырабатывают больше токсичных белков в своей слюне, будут иметь лучший репродуктивный успех, то через несколько тысяч лет мы можем столкнуться с ядовитыми мышами», — прогнозирует он.

«Находятся ли мыши на этом эволюционном пути или нет — вопрос, требующий дальнейшего изучения, но он определенно стирает грань между ядовитыми и неядовитыми видами. И хотя это маловероятно, при наличии подходящих экологических условий люди тоже могли бы стать ядовитыми», — говорится в статье.

«Это определенно придает совершенно новый смысл словосочетанию «токсичный человек», — шутит Баруа.

О результатах исследования сообщает журнал Proceedings of the National Academy of Sciences.

2.

КСТАТИ

Окинавский институт науки и технологии (ОИНТ) построен на лесистой вершине холма, возвышающейся над Восточно-китайским морем, и его подход к науке также начинается с чистого листа. В нём нет факультетов. Вместо этого биологи, химики, физики, математики и компьютерные гении работают вместе, с общим лабораторным оборудованием, руководителями и финансированием. В течение последних двух веков наука становилась все более и более узкоспециализированной. Теперь идея заключается в том, чтобы снова сделать её универсальной.

Удивительно, но эксперимент проводится в Японии – стране с одной из самых жестких академических иерархий в мире, хотя расположение на Окинаве – это гениальный ход. Остров, находящийся ближе к Шанхаю и Тайбэю, чем к Токио, и настолько отделен от господствующих тенденций японского научного сообщества, насколько возможно себе представить. Результат – т.н. «кабинет скунса» (Прим. пер.: изолированная группа сотрудников, которые в нетрадиционной обстановке генерируют идеи, открывающие перед заказчиком большие перспективы), где новые и подчас спорные идеи могут быть опробованы без постоянного вмешательства со стороны институциональных интересов. Если идея «кабинета скунса» не сработает, с ней мирно распрощаются, и никто не пострадает. Если она окажется успешной, её формально узаконят, и таким образом устранят бюрократическое сопротивление.

На данный момент ОИНТ располагает достаточными средствами для этого. За последние шесть лет на его создание правительством были выделены 77 миллиардов иен (по нынешнему курсу это почти миллиард долларов). Персонал института насчитывает 212 научных сотрудников, в совете управляющих пять нобелевских лауреатов. Скоро здесь появятся также и студенты. В первом наборе следующей осенью их будет всего 20. Но в течение следующих пяти лет эта цифра увеличится до ста.

По словам ректора Джонатана Дорфана (Jonathan Dorfan), физика, переманенного из Стэндфордского университета, ОИНТ стремится обойти три недостатка японской науки. Во-первых, институт намеревается воспитать независимость мышления молодых исследователей, поощряя их работу на себя, а не в качестве «пехотинцев» профессуры. Во-вторых, постарается сделать японскую науку более открытой внешнему миру. В-третьих, намеревается стимулировать появление технологических кластеров в стране, где взаимодействие между университетами и промышленностью пугающе невелико, – и как следствие, создать в некотором смысле подобие Кремниевой долины.

Ситуация, когда аспиранты и недавно получившие степень учёные становятся жертвами амбиций руководителей факультетов, встречается не только в Японии. Но здесь это явление считается чрезмерно распространенным: характерное для конфуцианства уважение к власти и академическая система, целиком и полностью позаимствованная из Германии XIX века, оказывают плохую услугу. Молодые японские исследователи сыты этим по горло, и одним из результатов стало снижение с 2003 года количества аспирантов, занимающихся естественными науками.

Но как ни странно, для этой молодежи нехарактерно пытаться найти выход путём работы за рубежом. В период между 1996-м и 2007-м годами 28% всех получивших учёную степень в области технических наук в США составляли выходцы их Китая, 11% – из Индии, 9% – из Южной Кореи и 7% – из Тайваня. На долю японцев приходится всего 2%. Это затрудняет обмен идеями, от которого зависит успешная научная деятельность.

Если молодых японцев сложно склонить к обучению за рубежом, возможно, зарубежную науку можно принести в Японию. В данный момент 85% всех научных сотрудников ОИНТ – гайдзины. В конечном итоге организация намерена половину профессорско-преподавательского состава и студентов набирать за пределами Японии.

В завершение всего для ускорения процесса учёные должны перемешаться между собой. Лаборатории ОИНТ (разработанные Кеннетом Корнбергом (Kenneth Kornberg), отец и брат которого получили Нобелевскую премию) примыкают друг к другу и имеют общие микроскопы, рефрижераторы и другое оборудование. По словам доктора Дорфана, все создано таким образом, чтобы стереть барьеры – и не только физические – между традиционными областями исследований.

Устранение границ заметно и на примере отдельных исследователей. Например, Кэндзи Доя (Kenji Doya) – инженер и нейробиолог. В ОИНТ В его ведении находятся две лаборатории. Одна занимается разработкой роботов, другая изучает, как вырабатываемое мозгом вещество серотонин влияет на терпеливость крыс. Он убежден, что алгоритм управления терпением в мозгу может быть использован для совершенствования робототехники.

Если бы аналогичный проект был реализован в альма-матер доктора Дорфана, участвующие в нём учёные ринулись бы к спонсорам за деньгами ещё до начала работы над опытным образцом.

Сработает ли это на Окинаве – покажет время. Её климат так же благоприятен, как и калифорнийский. Изменение же интеллектуального климата может оказаться трудной задачей.

Статья на английском: The Economist,

Источник: “https://operkor.wordpress.com/2021/05/14/человек-может-плеваться-ядовитой-слю/”